Обычный четверг, залитый дождями
Одной из последних осенних истерик...
Идут холода сухими волнами
К остывшей и смятой забытой постели.
Холодные окна, холодные руки,
Залитые кровью смешные закаты.
А сны не дают умереть мне от скуки,
Все шлют громовые цветные раскаты.
Прогнившие изнутри желтые листья
Бросают вдогонку чуть слышные стоны.
Они – лишь давно позабытые письма,
Над коими скорбно летают вороны.
Пленительно-сладкими кажутся муки,
Противно-бесцветными миги блаженства.
Вот так и живешь от разлуки к разлуке,
Выпив мечтания о совершенстве.
Слышишь, как тонет бумажный кораблик?
Лишь обреченно из лужи пьет воду.
Скоро я снова забуду твой облик,
Во всем обвиняя плохую погоду.
И ветер никак не дает мне согреться,
Шаг все никак не дает мне размерить…
И снова поется забытая песня…
Как бы хотелось мне в это не верить.
Одной из последних осенних истерик...
Идут холода сухими волнами
К остывшей и смятой забытой постели.
Холодные окна, холодные руки,
Залитые кровью смешные закаты.
А сны не дают умереть мне от скуки,
Все шлют громовые цветные раскаты.
Прогнившие изнутри желтые листья
Бросают вдогонку чуть слышные стоны.
Они – лишь давно позабытые письма,
Над коими скорбно летают вороны.
Пленительно-сладкими кажутся муки,
Противно-бесцветными миги блаженства.
Вот так и живешь от разлуки к разлуке,
Выпив мечтания о совершенстве.
Слышишь, как тонет бумажный кораблик?
Лишь обреченно из лужи пьет воду.
Скоро я снова забуду твой облик,
Во всем обвиняя плохую погоду.
И ветер никак не дает мне согреться,
Шаг все никак не дает мне размерить…
И снова поется забытая песня…
Как бы хотелось мне в это не верить.